Жизнь оставила меня на этой неделе без оперного лектория. Конкретно – без «Дона Паскуале» и «Ричарда и Зораиды». Тем больше поводов вспомнить о удовольствии, полученном на прошлой неделе.
читать дальшеЦикл «Итальянская романтическая опера» продолжается. В четверг был «Роберт Деверо» Доницетти в постановке Нью-Йорк Сити Опера (1975 г.), в субботу – «Гермиона» Россини в постановке фестиваля в Пезаро 1987 г., плюс, в качестве бонуса, отрывок из «Роберта Деверо» в постановке Мета.
Если говорить кратко, удовольствия принципиально разные, и я по сю пору не могу решить, какое лучше и больше.
«Гермиона» – чистый белькантовый шедевр. Признаюсь честно, до этого спектакля про то, кто такая Гермиона, я не помнила совершенно. Бледная тень, мелькнувшая в страстях Троянской эпопеи, и всё. Как в любом многофигурном произведении, выбираешь себе любимого героя и следишь прежде всего за ним (догадайтесь с трех раз, за кем). А все остальные, бедные, страдают. Вот и Гермиона в моем восприятии пострадала.
После того, как по греческой мифологии прошелся сначала Расин, а потом А.Л. Тоттола, Гермиона из хора и миманса участников Троянской эпопеи выбилась на первые роли. В классицистичном по духу сюжете она со своими трудноуправляемыми страстями несет откровенно романтическое начало. Но, воплощенная Монтсеррат Кабалье, она обрела физическую основательность, а потому все романтические переживания – исключительно в виде потрясающих фиоритур.
Трудно выбрать, чей вокал предпочесть – М. Кабалье и Мэрилин Хорн – Андромахи. А уж среди мужских партий… При легком фанатении по Рокуэллу Блейку с его грудным регистром сознаюсь, что его Норфолк в «Елизавете, королеве Английской» произвел на меня большее впечатление, чем Орест. Крис Мерритт - Пирр и Джузеппе Морино – Пилад были ничуть не хуже. Засим предвкушающе облизываюсь на Джузеппе Морино в роли Риккардо де Шале в «Марии ди Роган».
Постановка, в которой хор щеголяет в костюмах стиля ампир, а солисты – в условно-греческих одеяниях, соответствует россиниевскому времени и стилю, а потому вполне органична. При классическом сюжете и бельканто статика в постановке не просто допустима, а даже необходима, так как не отвлекает от совершенства вокала.
Этот чистейшего бельканто чистейший образец еще раз доказывает известную истину: в белькантовых операх сюжет вторичен.
«Роберт Деверо» в постановке Нью-Йорк Сити Опера – это попытка поставить сюжет и исторические реалии на первое место. Исторические реалии, конечно, – в меру позволенного сюжетом. Ноттингем в 1601 г. был графом, а не герцогом, был счастливо женат сначала на Кэтрин Кэри, а затем на Маргарет Стюарт, а не на неведомой Саре – возлюбленной Эссекса, но это такие мелочи! В целом сюжет вполне вписывается в дух и основную канву событий эпохи. Портретный грим Беверли Силлз – Елизаветы, костюмы, соответствующие моде елизаветинского времени, но прежде всего – драматическая игра актеров заставляют смотреть и воспринимать «Роберта Деверо» как английскую историю на оперной сцене. Беверли Силлз – это именно Елизавета I начала 1600-х, а не какая-то абстрактная королева, и Джон Александер – именно Эссекс, мятежник с нравом всемогущего фаворита. Несоответствие голоса Силлз тесситуре партии только усиливает драматический эффект, и лишь ария Эссекса в Тауэре – трагический текст на легкомысленную мелодию – диссонирует с общим драматизмом и нарушает целостность восприятия. Насколько можно было сделать из оперы Доницетти драматический спектакль, Нью-Йорк Сити Опера его сделала.
Оперный лекторий – это, само собой, общество фанатов (преимущественно родом из Университета), и, как положено правильным фанатам, они могут получать безумное удовольствие от знакомства с разными версиями одного и того же произведения. Ну кто, кроме фанатов, способен выпросить у ведущего кусочек постановки Мета, несмотря на отвратительное качество изображения, а потом, после двадцатиминутного наслаждения, ныть, что счастья было мало? Зачем нам видеть, когда в опере надо слышать? Впрочем, невозможность разглядеть толком молодого Карерраса в роли Эссекса заставила дам вздыхать весьма отчетливо.
Для показа был выбран фрагмент второго действия со сценой с шарфом и мольбой Ноттингема о пощаде. Ноттингема и Елизаветы много, Эссекса мало. Но этого фрагмента, при всем несовершенстве изображения, достаточно для улавливания основных различий в постановках. Условные костюмы, еще более условная сценография и абсолютно условное сцендвижение сосредотачивают внимание на голосах. Монтсеррат Кабалье в роли Елизаветы демонстрирует совершенный вокал. И всё. Эта дама в короне, выпевающая сложнейшие рулады, не заставит меня поверить, что она: а) королева Англии Елизавета I; б) что это женщина, страдающая от утраченной любви. Молодой человек с прекрасным голосом и прекрасной фигурой (это даже сквозь туман можно разглядеть!) – кто угодно, кроме Эссекса. Вокал у всех прекрасен, драматизма – ноль.
Слушатели – фанаты после наслаждения отрывком спектакля Метрополитен, как и положено фанатам, разделились на соперничающие и увлеченно спорящие группировки. Как всегда, обмен ИМХО не привел ни к какому окончательному выводу.
Я очень хочу увидеть этот спектакль в версии Мета полностью. А еще лучше – обзавестись обоими вариантами. Дабы сравнивать. Впрочем, сравнивай – не сравнивай, оба хороши по-своему.